Введение
Конец XX столетия ознаменовался для России тем, что она перестала быть унитарным государством. Но, встав на путь федерализма, она, с одной стороны, несет на себе печать прежних авторитарно-централистских отношений со всеми административно-территориальными (национальными в том числе) образованиями, с другой, – сказывается нынешняя неустойчивость, «незавершенность» самого процесса становления российской государственности как таковой, недостаточная эффективность функционирования государственной власти в целом.
Следует отметить, что российский дореволюционный унитаризм не означал полной унификации во взаимоотношениях частей и целого (центральной власти и окраин). В состав российской империи на правах ее составных частей входили губернии, ханства, эмираты, княжества, края, области. Определенная дифференциация и иерархичность была свойственна и государственно-территориальному устройству СССР (союзные и автономные республики, края, области, национальные автономные округа).
Развал СССР (представлявшего по сути федерацию де-юре и унитарное государство де-факто) и последующие за этим события создали реальную угрозу распада России уже в новых ее границах. Однако подписанный в марте 1992 года Федеративный договор (его подписали 87 субъектов Российской Федерации за исключением Чечни и Татарстана) нейтрализовал эту угрозу. Была найдена принципиально новая форма взаимоотношений Центра и субъектов Федерации, позволившая сформировать хотя и неустойчивое, но все-таки равновесие между центробежными и центростремительными тенденциями. В то же время данная форма объективно создавала предпосылки для движения в сторону договорной Федерации, а та, в свою очередь, – для трансформации в конфедерацию. Серия весьма «пестрых» по своему содержанию договоров о разграничении предметов ведения и полномочий между Центром и субъектами сделала «асимметричную» Федерацию фактом. Причем политическая подоплека формирующейся таким путем асимметричности оставалась во многом скрытой, завуалированной.
Исходя из всего вышесказанного, актуальность темы на современном этапе развития общества – очевидна.
1. Понятие и классификация федераций
Термин "федерализм" ("federalism") происходит от латинского "foedus" ("соглашение"). По мнению Даниэла Элазара, одного из наиболее авторитетных исследователей проблем федерализма, латинский "foedus" близок по смыслу древнееврейскому "brit" – фундаментальному библейскому понятию, означающему соглашение с Богом и, одновременно, соглашение между людьми, которые строят свои отношения на основе договора, выполнения взаимных обязательств.
Политический федерализм вырос фактически из "федеральной теологии", зародившейся в недрах католического социального учения (принцип субсидиарности). Другим источником "федеральной теологии" был европейский протестантизм, перенесенный переселенцами – прежде всего пуританами и кальвинистами – на почву североамериканского континента. Основой теологии была идея ненасильственного соглашения, выступающего необходимой предпосылкой прочности гражданских институтов.
Таким образом, с философской точки зрения, выражением глубинной сути федерализма являются принципы соглашения (договора или ковенанта), доверия (родственным "foedus" выступает "fides" – "доверие"), добровольного согласия, партнерства, компромисса. Это идея, выражающая политическую справедливость, формирующая политическое поведение людей и направляющая их к гражданскому союзу. Федерализм имеет непосредственное отношение к правам личности; он утверждает, что нет большинства без меньшинства, защищая тем самым права меньшинств. Федерализм выступает мощным средством сохранения небольших сообществ, федерализм – одна из ипостасей плюрализма. По мнению Винсента Острома, он является идеологией подлинно самоуправляющегося общества, альтернативой централизованной властной вертикали, гомогенному обществу, а Престон Кинг рассматривает федерацию в качестве одной из разновидностей демократического правления.
Среди специалистов нет единодушия по вопросу о том, как соотносятся друг с другом федерализм и демократия. В России связь между этими феноменами нередко ставится под сомнение; при этом предполагается, что федеральное устройство может быть присуще не только демократическим, но и авторитарным государствам. С подобными рассуждениями можно согласиться только в том случае, если под федерализмом понимать исключительно юридическую формулу, позволяющую центральным и региональным чиновникам делить власть и собственность. Между тем, в федералистских установлениях не менее важна культурная, человеческая составляющая. Федерализм как политический принцип адресован не к территориям государства, но к людям, которые их населяют. Федералистская политика – это, прежде всего, определенный тип взаимоотношений между людьми.
При таком взгляде соотнесенность федерализма с демократией предстает вполне бесспорной. Федеральное устройство удивительно плохо согласуется с авторитарными методами управления. Столь же прочным кажется и обратное соотношение: почти все традиционные демократии (за исключением, вероятно, Франции) в той или иной мере практикуют федералистские подходы, порой даже не являясь федерациями в классическом смысле слова. Иллюстрациями к последнему тезису служат Италия, Испания, Великобритания.
Иначе говоря, демократия и федерализм повсеместно стимулируют и укрепляют друг друга. Элазар совершенно справедливо обращает внимание на то, что "федералистская революция", преобразующая политическую карту мира в последние десятилетия, развивается параллельно с демократизацией, то есть "демократия" и "федерализм" символизируют один и тот же вектор социальных перемен. Будучи федералистом, нельзя не быть демократом, причем обратное столь же верно. Именно поэтому готовность того или иного общества к реализации федеративных рецептов можно считать довольно точным индикатором его демократической зрелости. И наоборот, государства, демократически еще не состоявшиеся, не в силах реализовать федералистские проекты даже в тех случаях, когда последние сулят им немалые выгоды.
Важно понимать, что федерализм нетождествен федерации. Взаимоотношения между этими понятиями можно рассматривать по крайней мере в двух плоскостях. С одной стороны, если федерализм является идеологией и в то же время нормативным политическим п
|
Список литературы
1. Конституция Российской Федерации. Принята референдумом Российской Федерации 12 декабря 1993 года //Российская газета. – 1993. – 25 декабря.
2. Атаманчук Г.В. теория государственного управления. Лекции. – М, 2003
3. Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации: Учебник для юридических вузов и факультетов. 2-е изд. М.: НОРМА, 2004
4. Захаров А. Федерализм. Вестник Московской школы политических исследований. – 2002, № 4(23).
5. Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2003
6. Колюшин Е.И. Конституционное (государственное) право России. Курс лекций. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2004
7. Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под общ. ред. Ю.В.Кудрявцева. М.: Фонд "Правовая культура", 2004
8. Конституционное право: Учебник / Отв. ред. В.В.Лазарев. - М.: Юристъ, 2002
9. Конституционное право: Энциклопедический словарь / Рук. авт. кол. и отв. ред. С.А.Авакьян. М.. НОРМА, 2000.
10. Конституционное право России: Сборник конституционно-правовых актов. В 2 т. / Сост. Н.А.Михалева. Отв. ред. О.Е.Кутафин. - М.: Юристъ, 2001.
11. Конституция Российской Федерации. Комментарий / Отв. ред. проф. В.В.Лазарев. М.: Спарк, 1997.
12. Конституция Российской Федерации: Научно-практический комментарий / Под ред. и со вступит. статьей Б.Н.Топорнина. - М.: Юристъ, 2005
13. Конституция Российской Федерации: Проблемный комментарий / Отв. ред. В.А.Четвернин. - М., 2004
14. Подписан закон об образовании Забайкальского края. www.top.rbc.ru
15. Теория государства и права // Корельский В.М., Перевалов В.Д. – М.: НОРМА, 2005.
16. Теория современной конституции. Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. – М, 2005
17. Угольников Н.В., Скворцова С.А. Конституционное право РФ. – М.: ИНФРА-М, 2004.
18. Чиркин В.Е. Конституционное право: Россия и зарубежный опыт. - М.: Зерцало, 2000
19. Энциклопедия «Википедия». – М, 2007
|